Наши земляки - участники Первой мировой войны
На фронтах Первой мировой войны доблестно сражались российские солдаты, в их числе и наши земляки.
Николаев Тимофей Николаевич
Моему дедушке Николаеву Тимофею Николаевичу (1894-1945), уроженцу деревни Чернушка Бельского уезда Смоленской губернии, к началу Первой мировой войны исполнилось 18 лет. Память моя не сохранила воспоминаний об участии его в этой войне. Главным было то, что он погиб в конце Великой Отечественной, не дожив совсем немного до Победы…
Но, оказывается, у моего двоюродного брата Валерия, в Москве, сохранились фотографии, которым целых сто лет. Дед снят снят среди своих сослуживцев где-то на западном фронте Первой мировой. Со старинного фото смотрят молодые бравые военные. Дед сидит нога на ногу, во втором ряду, третий слева. Фуражка сдвинута на затылок, в руках у него букетик подснежников.
А вот уже студийное фото. Дед Тимофей во весь рост, смотрит прямо в объектив, изящный, стройный, перетянутый ремнем. На погонах лычка ефрейтора. Значит, служил он государю и Отечеству честно, с усердием. Ефрейтор в то время мог быть полноценной заменой младшему командиру - унтер-офицеру. Герой!
Я горжусь своим дедом и очень больно, что ему не довелось увидеть своих внуков.
Библиотекарь отдела краеведческой работы
Наталья Жиронкина
Русские солдаты на Балканах
100 лет назад в мировой истории произошло событие, перевернувшее все мироустройство, захватившее в водоворот боевых действий чуть ли не половину мира, приведшее к развалу могущественных империй и, как следствие, к волне революций – Великая война. В 1914 году Россия была вынуждена вступить в Первую мировую войну, в жестокое противостояние на нескольких театрах боевых действий. В войну ознаменованную применением химического оружия, первым масштабным применением танков и авиации, войну с огромным количеством человеческих жертв. Исход этой войны стал трагичным для России - революция, братоубийственная гражданская война. Трагическое крушение государственной системы Российской империи перевернуло вековой уклад жизни всех без исключения слоев общества.
Сегодня рассказ об одной из малоизвестных ее страниц - Экспедиционном корпусе русской армии во Франции.
В декабре 1915 года французский политический деятель Поль Думер поднял вопрос о перевозке русских солдат во Францию для подкрепления французских сил. Французское правительство так же рассчитывало на моральный эффект, который бы произвели русские солдаты на западноевропейский фронт. Начальник ставки штаба Верховного командования генерал Михаил Алексеев возмутился безнравственностью предложения. Однако надо было идти на уступки, так как оружия у России катастрофически не хватало.
Волею судьбы моему дедушке Дмитрию Андреевичу Шаевскому пришлось принять участие в Первой мировой войне, на Балканах. Свои воспоминания о тех трагических событиях он оставил в своем личном дневнике и в военно-историческом журнале за 1964 год № 10.
В 1915 году для пополнения русских войск царское правительство вынуждено было мобилизовать в армию мужчин, достигших восемнадцати лет.
15 августа 1915 года Дмитрий Шаевский был призван на военную службу из, но по слабости здоровья ему была предоставлена отсрочка на 10 месяцев. Он не полагал, что его возьмут в армию, но после медицинской комиссии оказался пригодным к воинской службе и назначен в 62-й пехотный полк в Нижнем Новгороде.
Воспоминания из дневника: «Сегодня должен покинуть родной очаг, быть может надолго, а может и на всегда. Домашние рисовали солдатскую жизнь самыми мрачными красками, да и сам я знал её по рассказам бывалых солдат и по литературе».
Вместе с земляком Костей Смирновым молодой Дмитрий прибыл в Нижний Новгород и назначен в 10-ю маршевую роту 1-го взвода. В первый же день мордобойство, грубость от унтер-офицеров и ефрейторов.
Воспоминания из дневника: «Выдали обмундирование. Долго смеялись мы с Костей друг над другом на свое облачение и решили сфотографироваться. Выглядел я как огородное чучело: поношенный солдатский картуз, прикрывший только затылок, гимнастёрка до колен с рукавами на четыре вершка длиннее рук, старые брюки и кирзовые сапоги – правый сапог 44-го размера, левый – 39-го. Вот теперь ты стал истинным российским воином – сказал каптенармус, потешаясь над моим видом».
Шла настоящая военная муштровка. Приходилось очень тяжело. Отношение к солдатам было грубое, издевательское. Рукоприкладством занимались не только унтеры, но и некоторые офицеры. Многие солдаты стремились попасть скорее в маршевые роты, а иные дезертировали.
В июне 1916 года из полка стали отбирать хорошо грамотных, православных солдат, по росту, и с учетом цвета волос и глаз, в роту «особого назначения». В числе отобранных попал молодой солдат Дмитрий Шаевский. «Особая рота» формировалась в Муроме, а через 20 дней солдат привезли в Москву на формирование «особых» полков. Тут-то и узнали солдаты, для чего созданы эти «особые» полки.
Историческая справка: «В ответ на настоятельную просьбу о помощи, Государь Император повелел отправить во Францию экспедиционные особые войска. Во исполнение Высочайшего повеления, четыре русских отдельных бригады, по два полка каждая, общей численностью в 750 офицеров и 45.000 унтер офицеров и солдат, прибыли в 1916-м году во Францию. 1-я и 3-я бригады были отправлены на фронт Шампани. 2-я и 4-я – на Салоникский фронт, в Македонию».
У всех появилось желание ехать во Францию, о которой были наслышаны, как о культурной стране. Тем более солдаты думали так избежать фронта, казалось, что война скоро закончится.
25 августа солдат посадили в вагоны и отправили в Архангельск. 31 августа началась погрузка полка на французский пароход «Мартазан». Это был опасный путь, на корабли могли напасть немецкие субмарины. Две недели в открытом море, у многих началась морская болезнь. Особое впечатление произвёл шторм.
Воспоминания из дневника: «Кругом все кипело, бурлило, пенилось - как будто под океаном был разведён огромный костер, вскипятивший воду».
И вот виден долгожданный французский берег. Дружное «Ура!» невольно вырвалось из сотен солдат. 15 сентября пароход причалил, и грянула музыка. Под её звуки, лепет французов русские сошли с парохода, и, протискиваясь сквозь толпы людей пошли в центр Бреста, в отведённые казармы.
Местное население радовалось русским солдатам, и в магазинах позволяли брать бесплатно всё, на что показывал палец.
Вскоре, после небольшого отдыха солдат отправили по железной дороге в Марсель. Там 7-й и 8-й полки вновь погрузили на пароход «Лютеция», и через Средиземноморское море направились в порт Салоники.
Воспоминания из дневника: «Салоники в сравнение с другими европейскими городами плох, грязен, узкие кривые улицы. Знакомился с местностью, далеко уходил в горы. Везде видны слезы войны 1912 года с турками: окопы, проволочные заграждения, ломаное оружие».
Русским солдатам выдали французские винтовки, стальные каски с русским гербом. Такие каски были только у Экспедиционного корпуса во Франции. И вновь началась военная муштровка, но уже с некоторыми послаблениями. После занятий можно было отлучиться из лагеря, без увольнительных записок. В лагерь приезжал Сербский королевич Александр для смотра русских войск.
7 ноября 1916 года получен приказ выступить на позицию. Из Салоников походным порядком пошли на смену Сербской Моравской дивизии, наступающей против болгар. Переходы были трудные. У солдата за спиной находился вещевой мешок весом почти 37 кг, а расстояние перехода по 15-17 км. Местности русские не знали, топографических карт не было, из-за этого бесцельно блуждали в горах.
Воспоминания из дневника: «Горы вершинами уходили в облака. Тропинки извилисты, каменисты и неудобны для перехода. Кругом голые скалы, изредка увидишь можжевельник. На пути встречались деревни. Население турки, греки, македонцы – бедные, забитые и безграмотные люди».
Полки перешли границу Македонии и Сербии. Становилось труднее. Из-за нерадивости начальства солдаты часто оставались голодными, от этого начались болезни. Порой поднимались в гору, и оказывалось, что ошибались, и вновь вниз. 14 ноября подошли близко к горному хребту, не зная, что там неприятель. По пехоте и обозу начали бить из артиллерии. Впервые Дмитрий попал под обстрел, и испугался. Все бросились врассыпную. Вот так прошло первое боевое крещение.
Вскоре полки дошли до позиции, где и сменили сербов. Напротив стояли болгары, турки, немцы. Рядом с русскими стояли фланги англичан, французов, итальянцев.
Воспоминания из дневника: «Январь 1917 года. Находимся на позиции «Груништы». Фронт сравнительно спокойный. Ограничиваемся артиллерийскими и ружейными перестрелками. Окопы неприятеля находились так близко, что можно было подслушать разговоры. Письма с родины редки и запоздалы. Про революцию в России узнали спустя полтора месяца. Да и отчёта себе не отдавали « Что за революция?».
Участок фронта показался сравнительно спокойным. Но в первой половине апреля началась подготовка к наступлению. Тысячи орудий, не смолкая, день и ночь стреляли. По всей линии шла ружейная и пулемётная трескотня.
Чтобы обнаружить молчавшую неприятельскую батарею, русские солдаты в тылу собрали большое количество солдатских брюк и гимнастёрок, набили их соломой и доставили чучела в окопы. Утром по 10 человек от каждого взвода на глазах у неприятеля вылезли из окопов и поползли в сторону противника, таща с собой по два чучела. Казалось, что вся русская рота перешла в наступление. Противник открыл ураганный артогонь, в короткое время ни от живой силы, ни от чучел ничего не осталось. Русские заняли было три линии окопов неприятеля, но понесли большие потери и вынуждены были отступить. Было принято решение солдат отвести в тыл, в резерв.
Пришла весна, а вместе с ней стала оживать природа. Тоска по Родине одолевала молодого солдата.
Воспоминания из дневника: «Я лёг в душистый цветочный ковёр. Сорвал цветок - это был мак с ярко красными и чернобархатными у основания лепестками. На стебле рядом с цветком был бутон. Глядя на цветок с бутоном, сорванный мной бесцельно, я увидел и свою жизнь. Я так же могу погибнуть, вдалеке от семьи, среди чужих людей. Высоко в небе пролетели гуси, и как же я им завидовал - этим свободным странникам».
Солдатам не давали читать газеты, но все - таки прошла весть, что царь Николай с престола свергнут. События февраля 1917 года в России раскололи армию на верных присяге, данной государю, и сторонников Временного правительства. Через небольшую паузу революционный резонанс докатился до частей Экспедиционного корпуса. Дисциплина среди солдат стала падать. Надоела бесцельная, ненужная война. Началось братания с врагами. Командование сняло солдат с фронта.9 мая 1917 года 7-й и 8-й особые полки сменила сербская дивизия и на том закончилась фронтовая жизнь на Салоникском фронте.
О положении в России никто нечего не знал. Наступила всеобщая растерянность, которой с выгодой для себя воспользовались многочисленные агитаторы, доступно объяснявшие ход событий в своих листовках. И только 24 мая приказом по полку объявили «Декларацию прав солдата», после чего начались выборы в комитеты. Ежедневно поступали жалобы о плохом обращении с ранеными и больными солдатами, о несезонном обмундировании. На общем собрании двух бригад было решено послать в Россию к Временному правительству делегацию с просьбой об отзыве русского корпуса в Россию.
Русские офицеры не знали, как реагировать на создание «солдатских комитетов», а французское командование столкнулось с новой головной болью в лице плохо управляемого иностранного вооружённого формирования на своей территории
Но вновь поступил приказ об отправке на фронт, и занять участок между озёрами Преспа и Охрида. На полковом собрание решено было идти на фронт, считая, что раз Россия ведёт войну, то и здесь солдаты должны сражаться.
Русские сменили французов и заняли позицию «Орлиное гнездо» (2045 метров над уровнем моря). Нельзя без волнения и содрогания читать воспоминания моего дедушке о пребывании его на Балканах.
Воспоминания из дневника: «Воду и дрова доставляли на позиции за 17 км. Воды давали по 2 стакана в сутки на человека. На вершине холодно, 29 градусов, а внизу гор 15-17 градусов тепла. Резкие перепады температуры действовали на солдат, да и недоедание и плохая одежда сказывалась на здоровье, многие заболевали».
Разнеслись слухи, что Россия заключила перемирие. Русские солдаты братались с болгарами. 20 декабря 1917 года на общем бригадном собрании представители солдатских комитетов выдвинули ультиматум начальнику дивизии генералу Тарновскому: если дивизия в течение 5 дней не будет снята с фронта, то солдаты самовольно уйдут к болгарам или в глубокий тыл. Генерал упрашивал, угрожал. Но представители комитетов стояли на своем. Через три дня на смену русским войскам прибыли французские. Русское и французское начальство, опасаясь вести вооружённых солдат в тыл, предложили сдать оружие. Солдаты полагали, что их отведут в тыл и повезут в Россию, и были рады избавиться от оружия.
Отношение со стороны союзников изменилось. Для ночлегов и дневок отводились конюшни, хлевы. Скорее солдаты узнали, что их не отправляют на родину, так как все отношения с Россией прерваны.
15 января 1918 года командир полка в сопровождение французского офицера предложил за преждевременный уход батальона с фронта вступить в иностранный легион. Кто не хотел воевать, или работать в тылу, ждали каторжные работы в Алжире.
Русские солдаты отказались и потребовали отправки в Россию.
Воспоминания из дневника: « Нам выдавали по 300 граммов хлеба, одного кролика на 24 человека, 15 граммов сахара. Местному населению запретили продавать хлеб и другие продукты. 20 суток нас держали на половинном рационе».
Только 12 «вояк–работяг» согласились воевать или работать. Видя, что ни голод, ни угрозы не дают нужных результатов, французы прибегли к репрессиям. Насильно заставили солдат выйти на улицу, и пытались отвести их на станцию Острава. Русские не подчинились, и легли на землю. Их стали избивать палками и прикладами, продолжалось это до вечера. Солдаты не выдержали и пошли. 9 человек с перебитыми конечностями и разбитыми головами уже не смогли подняться.
Так молодой Дмитрий Шаевский попал в рабочую роту на строительство шоссе. Жизнь была невыносимой. Все чаще возникала мысль о побеге.
Воспоминания из дневника: « Я договорился о побеге с тремя товарищами. Забрав продукты и все свои вещи, мы двинулись в путь. Несмотря на усталость от перехода через горы, мы были рады и веселы. Но и не забывали, что в случае неудачи нас вернут в роту, где деспот лейтенант Жакино, посадит всех в яму, подвесит к столбу и будет морить голодом».
Но удача отвернулась от беглецов, их задержали. Встреча с лейтенантом Жакино закончилась арестом на сорок суток. Солдата Шаевского отвели в яму размером не больше квадратного метра и глубиной метра два. Ежедневно выводили на работу рыть канавы, долбить камни, носить песок и гравий. Работали по 14 часов при сильной жаре без воды. Спали в яме в сидячем положении. Кроме брюк и гимнастерки одежды не было.
Воспоминания из дневника: « Жакино не был этим удовлетворен, и желая усилить наказание, приказал в обеденный перерыв, с 12 до 14 часов, в самую жару, подвешивать меня на столб за связанные позади руки, чтобы ноги не касались земли. Пытка была страшная. Через пять дней пытку отменили. Я стал похожим на тень. Товарищи тайком подкармливали меня. Я заболел, и не мог работать. Только благодаря своим друзьям я смог выжить. Помогли и часовые –негры, стоявшие у ямы, ночью подкармливали рисом с мясом».
Арест неожиданно прервался. Рабочий батальон перекинули ближе к фронту, им предстояло ремонтировать пути за наступающими войсками.
Мысли о свободе не оставляли молодого солдата. И вновь побег. Но силы, подорванные каторжной работой и длительным нахождением в сырой яме, стали сдавать. Мой дедушка и двое его друзей вынуждены были сдаться французским войскам. Чтобы вновь не попасть к ненавистному лейтенанту Жакино, Шаевский назвался чужим именем, что и спасло ему жизнь. Как оказалось, француз разыскивал его.
После тюрьмы мой дедушка попадает в лагерь для русских военнопленных. Отношение французов к русским солдатам изменилось в лучшую сторону. Жили в круглых палатках по 12-15 человек в каждой, и как прежде, за колючей проволокой, окруженные часовыми. В лагере у молодого солдата появился «друг» - галка Амур. Выпавшего из гнезда птенца молодой солдат вскормил хлебом и кузнечиками, ловлей которых занималась вся палата. Амур знал всех людей из палатки и охотно летел ко всем. Весь лагерь не обижал галчонка и любили его за один прием. Шаевский кричал: «Умри!» Амур камнем падал на землю, закрывал глаза и вытягивал лапки и голову. Лежал как мертвый. Литературы не было, но зато сколько довелось услышать сказок и анекдотов.
22 июня 1919 года союзники подписали договор с Германией. Кругом торжество, парады, а русские солдаты оказались на положение рабов. Они отказались идти на работы и солдат на двое суток лишили воды. 8 июля было приказано сосредоточить всех русских в Салониках. Через три дня повели под конвоем.Шли всю ночь, без отдыха. Отставших конвоиры били палками. Утром 12 июля в восьми километров от Салоник солдат остановили, и вновь началась лагерная жизнь.
Русские солдаты, не согласившие вступить в иностранный легион или идти на на тыловые работы, были отнесены командованием к третьей категории. Из этих солдат, несмотря на выпавшие на их долю невзгоды, никто не пошел ни к Деникину, ни в так называемый Русский легион, ни в Славянскую дивизию. Напрасно вербовщики тратили красноречие и не скупились на всевозможные посулы. Солдаты требовали одного –отправку на Родину.
И вот радостная весть – солдат отправляют в Россию.
Воспоминания из дневника: « Нас распределили по эшелонам. Для перевозки выделили пароход «Истрия», вмещавший 2400 человек. В первый эшелон вошли
14-й рабочий батальон и добровольцы, навербованные для армии Деникина. Но 23 июля солдаты – добровольцы взбунтовались, требуя отправки их не к Деникину, а к большевикам. Отряд расформировали и отправили в дисциплинарный батальон. Перевозка русских солдат с македонского фронта затянулась. И только 3 октября 1919 года 14-й батальон, в котором я находился, был доставлен в Севастополь».
Свыше трех лет находились русские солдаты на чужбине. Много горя и мук пришлось испытать. Но и по прибытию в Россию испытания не закончились.
В Севастополе прибывших солдат разместили в Белостокских казармах. Белое командование считало их неблагонадёжными, и распорядилось эвакуировать бывших солдат из города. Было предложено построиться с вещами на погрузку на пароход, но куда их отправят, не сказали. Солдаты собрались в митинг и постановили никуда не ехать, а ждать отправки по своим губерниям. Рота офицеров учинила расправу над безоружными солдатами, и в конце концов из развезли в разные места, занятые белыми.
Дмитрий Шаевский попал в запасной батальон военнопленных, где и получил отпуск в Богодуховский уезд. Там он заболел тифом и в больнице узнал о приходе Красной Армии.
Воспоминания из дневника: «29 декабря 1919 года я с большим трудом добрался до дома. Мать меня не узнала, и не впустила домой. Тогда я сказал ей, что знаю её сына. Она предложила войти, раздеться и умыться. Все ещё не узнавала, ведь ей сказали, что сын погиб. Сколько было радости, когда мать наконец таки узнала меня. Собрала кушать. О боже, сколько я съел. И когда пришла сестра и запретила матери давать мне еду – мне показалась обидным. А мысль в голове мелькнула – я съел бы все находящееся в печах моей родной деревни Рычково.
И так я в родном краю и в родном доме, небывшем в нём с 11 августа 1916 года до 29 декабря 1919 года, то есть 3 года, 3 месяца, 18 дней».
40 тысяч русских солдат были призваны под знамена союзной армии. Больше половины из них погибло в боях за Францию. Поклониться праху храбрых соотечественников можно в Шампани. Здесь, в деревне Сент-Илер на маленьком русском военном кладбище покоятся более тысячи солдат корпуса. Одинаковые белые кресты. Имена и фамилии написаны на французский лад. На некоторых крестах - только фамилии: Семин, Комаров... На других лишь имена: Иван, Дмитрий, Константин. Здесь же высится храм во имя Воскресения Христова. На его открытии в 1937 году произнес речь Антон Деникин. В течение 70 лет на Троицу сюда приезжают внуки и правнуки эмигрантов первой волны со всей Европы. В день поминовения священник совершает панихиду, церковный хор вместе с прихожанами поет "Вечную память". У могил говорят только на русском.
Парфенова О.Н., зам. директора по методической работе
