Волшебная лампа
Поэма
Алле Богомоловой
ПРОЛОГ
Я говорю спасибо Аладдину:
Ведь из его Чудесной Лампы вдруг
Возникла так светло, необходимо
Ты, Алка, - мой весёлый друг и дух.
Звенело в Лампе золото мгновений,
И ты взглянула как с-под облаков –
Соперник лени, злых стихотворений,
Противник всех на свете дураков!
Проклятая мура! Писал я много,
Но так, как здесь, вовеки не пи сал.
Ура, ура! Передо мной – дорога.
Спасибо, Алка, - солнечный вокзал.
Проклятая дыра! Я слишком жалко
Три года прозябал, почти один.
Ну, здравствуй, Алка, вечно здравствуй, Алка!
Спасибо, жизнь, - мой добрый Аладдин!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТРЕВОГА
1
Девочка шалая… Звёздное непоседство.
Всё задрожало. И в первую очередь – сердце.
А Степь – задымилась. Она ведь совсем не рада:
“Скажите на милость – из Ленинграда!
Вот как чудно! Но только под ветром диким,
Светлое чудо, ты станешь обычной блондинкой –
Такой же смертной, как и кочевники
И вырвут смерчи твои учебники!
Пускай я лопну, пусть буду я чернозём,
Но я отшлёпаю та-аким дождём!”.
Сопит Равнина: “Забудь про подвиг”.
Сопит лениво. Угрюмо. Подло!
“Девчонка! Слишком придётся солоно.
И на тебя припасён аркан:
Когда Аладдин этот станет соней,
Я Лампу вмиг приберу к рукам!”.
2
Ты, Степь, такое можешь, знаю.
Но совесть всё-таки имей.
Пусть это будет между нами,
Ты свет её гасить не смей!
Я ведь в тебе закоренелый:
Мешала ты моей душе.
Нашекотала мои нервы
Ветрами здорово уже!
Пускай в твоей горячей бане
Я задыхался часто сам, -
Но Аладдин – хороший парень:
Неравнодушен он к стихам.
И я читаю… да, читаю
О синих варежках опять.
И у прекрасных очертаний
Мне в карауле не проспать.
Ведь я – солдат:
В буквальном смысле
Приставлен к Вечному Огню.
Ты, дура, даже и не мысли,
Что я его не сохраню!
Напрасно так упорно дуешь,
Пылюку держишь на весу.
Ты слышишь, рыжая колдунья?
Я эту девочку спасу!
3
- Мальчишка в гимнастёрочке защитной,
Тебя ещё здесь только не хватало!
Посмо-отрим, как возьмёшь ты под защиту!.. –
Горячей пылью Степь захохотала. –
Я вас, двоих, сейчас в бараний рог.
Не знаешь, что ли, ты моих дорог?
Не знаешь, что ли, ты моих ветров?
… Свернётся “поэтическая кровь”.
Я не была, но скоро буду злая.
- Знаю.
- И не боишься, милый дурачок?
Ещё получишь не один щелчок.
Ещё себя захочется спасать.
- Как сказать…
- Сказать могу я кое-что похуже:
Не будешь ни себе, ни людям нужен.
- Ну, знаешь, Степь, совсем ты ошалела.
Давай налево!
Ты знаешь, я теперь не из тихонь.
Не трожь Огонь!
Нельзя шутить с подобными вещами.
Смотри, наукрощаешь…
- Нет, парень, я стихов не забоюсь.
Другое сделать я тебе берусь:
Там, в Оренбурге, бездари сидят.
И это я украла их талант.
И будешь ты таким тупым и гордым.
- Посмо-отрим!...
4
А смотреть было нечего:
Степь взялась за своё:
Не писалось мне вечером!
Мысли стужей свело.
Говорю, потухая:
“Что ж наделал я, дурень?..”
И чужими стихами
Как на пальчики дую.
Слышу: вроде отходит…
Набегает тепло…
Но ведь что-то у х о д и т !
Не воротишь того!
Ну и пусть! Я не дамся
Ни буранам, ни пыли.
Ну и пусть!
Я – не сдамся,
Как бы вьюги ни выли!
Пусть свистят чьи-то пули,
Обжигая меня, -
Я стою в карауле
У Святого Огня.
5
… Как было познакомиться смешно!
Не я к ней в этом клубе подошёл.
Опомниться она мне не дала:
- Ну как дела?
- Обычные дела.
Служу, как видите, потею.
Но для себя я не потерян.
- Вы Штубов, кажется?
- Ага.
- Я отвлекла вас.
- Чепуха.
- Вы почитаете стихи?
- Когда?
- Сегодня.
- Где же?
- В клубе.
- Но здесь ко мне всегда глухи!
Меня почти никто не любит.
- А почему – узнать нельзя?
- Да что вы!
Очень даже можно:
И я, и все мои друзья
Не примиряемся мы с ложью.
Она же здесь похожа на осот
И чувства беззащитные сосёт.
Питается проклятый паразит
И дуростью, как водкою, разит!
- Ну а к примеру?
- “Реквием” Рождественского
Со сцены парень здорово читал.
В нём столько было скорбного и дерзкого,
Что ахал зал…
- Но где же дурость?
- Дурость? Впереди:
Поблескивая лысиной, кретин,
Напившийся, наверное, с утра,
Вдруг буркнул:
“Замогильная мура…”.
И – всё… Блестели лампы и глаза.
- Неужто было возразить нельзя?
- Попробуй только!
Он же член жюри.
И паренька отменно пожурил.
- Ты помешал? Отрезал что-то резкое?
И гневно его топнула нога?
- Не-ет… говоря словами Вознесенского,
И можно бы да только на фига?
Голодного ведь сытый не поймёт.
- Выходит, пусть куражится осот?..
Ну это, милый Валечка, ты зря.
А если плетью в наглые глаза?..
Смотри, сегодня так вот не солги.
Пусть на здоровье ржут глухие лошади,
А ты – ударь!
А ты читай стихи –
Хорошие. Хорошие… Хорошие!..
6
Итак, с корабля на бал?
Снова я – “дебютант”?
Иду на притихший зал,
Как… раненые на танк!
Сидящие в креслах многие,
Быть мне или не быть?
За дикие аналогии
Прошу меня извинить.
Ругайте меня, сочувствуйте,
Дяди, ребята, тётки,
Но только своим отсутствием
Не раздавите всё-таки.
Вот ведь какая штука…
Ведущий уже приманивает:
“Сейчас Валентин Штубов
Что-то прочтёт. Внимание!”.
… Слушайте ж злую правду,
Не опуская плеч:
“Музыка Бухенвальда” -
Совсем не смешная вещь!
Люди, вы не потухли?
Такого забыть нельзя:
Мне сердце жгут, словно угли,
Смертников тех глаза!
“Музыка “Бухенвальда”
В зале рвёт тишину.
Слушайте, люди!
Знайте:
Я
Прокляну
Войну!
За то, что она где-то выжила
И кровью брызжет из лейки,
Я
Её
Ненавижу
Каждою своей клеткой!
Не прячьте же вы спокойненько
Лица, глаза внизу.
… Вдруг вижу у подполковника…
С л е з у !
Царапает она щёки –
Светлый и злой зверёк…
Люди, вы не жестоки?..
Спасибо вам за урок!
Передо мною зримо
Встали за рядом ряд.
Лампами Аладдина
Души у вас горят!
За то, чтоб их не разбили,
Жизни не пощажу.
Спасибо, что не забыли, -
Света не погашу!
Спасибо. что не толпа вы,
Что плачете в стороне.
… Букетик степных тюльпанов
Девчушка бросает мне.
Нежно его сжимаю –
И столько в лицо мне света!
Сегодня лишь понимаю,
Что я… стал… поэтом…
Ведь были же вы другими!
Спасибо вам дорогие!
… Руки – благодарили!
Души – благодарили!
Ревел напряжённо зал.
Напрасно я волновался…
- Ну вот… ты их… и “взорвал”.
А так, дурачок… боялся!
7
Был на квартире гостем я у Алки.
Мне так хотелось той Чудесной Лампы!
Но рано было мне ещё, увы!
Я даже называл ей “на Вы”.
А в принципе болтали очень долго –
О том, как она счастлива с Рудольфом:
Он очень с ней наивен, очень добр.
Не посещал не разу их раздор.
- Ну вот, ребята, значит, и прекрасно.
Но Степь – опасна…
Она пошлёт жестокие лучи
И друг на друга мигом отлучит!.
Подальше бы держаться вам от ссор.
… Вы в будущем, однако, режиссёр…
Зачем же вы не в Ленинграде, там?
- Но он же, понимаешь, капитан.
Я езжу там, куда его пошлют.
- Невыгодный достался вам маршрут.
- Но что поделать? Надо ведь служить.
-Служить – одно!
Ребята, надо ж и т ь !
- Ну ладно, это мне понятно всё ж.
Ты, Валька, может, новое прочтёшь?
Я знаю, уж наверно, написал
- Хотите про замученного пса?
Мы у себя его прозвали Лёхой.
Жилось ему несладко, даже ох, как!
Он под дождём, бывало, часто мок,
И не бросал ему никто кусок.
- Читай скорее!
- Ну что ж, охотно…
… А в сердце стынет щемящий ком:
“Мне тоже хочется лизнуть кого-то
Горячим сердцем, как языком”.
8
Спускаюсь в Лампу робко, как в тумане.
Куда ты привела меня судьба?
Пугаюсь я Прекрасных Очертаний!
И вдруг встречаю там… себя!
Себя-а?..
Стоит очкарик хмуро и молчит.
И “Полонез” Огинского звучит.
И светятся, и дышат не в ночи
Сиреневые тихие лучи.
Резвятся чувства – маленькие гномы,
Которые, конечно, велики.
- Очкарик, ты здесь чувствуешь как дома?
Чего же не протянешь мне руки?
Ах, здравствуй, здравствуй, - слышится в ответ. –
Зашёл напрасно. Нынче я – поэт.
А ты – обычный. Что с тебя возьмёшь7
Зачем ты здесь? Зачем такая ложь?
Уйми свои строптивые мечты.
- Послушай! Но ведь я же – это ты.
- Чего-чего-о?!.. Ты, видно, обнаглел?
И даже не стряхнул степную пыль?
Я – часовой при Трепетном Огне.
Забудь тот час, когда ты мною был!
Читай устав. Не для тебя стихи.
И охраняй степные горизонты.
Но только уходи и мне не лги.
Я – Человек Совсем Другого Сорта.
- Да брось, чудак!.. Всего лишь час назад
Я ей читал стихи о нашем Лёхе.
-- Не забывайся! Ты сейчас солдат.
Такой же, как и при царе Горохе.
Уже 12. Ты в казарме спишь.
И сны твои, по-моему, несладки.
Простор крутой ты, может, защитишь.
Но только не Огонь Священной Лампы!
А я здесь даже вовсе не один.
Да убегай скорее, ради Бога:
Вот-вот придёт на смену Аладдин.
И с ним шутить, конечно, очень плохо.
С тобою заболтался я и так.
Теперь никто ни слова не получит.
-- Куда, очкарик?.. Подожди, чудак!
Давай поговорим с тобой получше
-- О чём? Тебе себя ничуть не жаль?
Поговорим… Но мало будет толку:
Ведь завтра подполковнику сержант
Доложит, что ходил ты в самоволку.
- Ах, да! Забыл… Ну ладно, побегу.
Смотри, не проворонь Колдунью рыжую!
- Не бойся, парень. Я стрелять могу.
Проклятую я очень скоро выживу.
… Стоит Очкарик чутко на часах.
Не будет сон гостить в его глазах.
И светится винтовкою строка
Из самого колючего стиха.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА СОМНЕНИЙ
* * *
Хоть сомневаться неприлично,
Но всё ж сомнением лечусь.
Пусть на священной перекличке
Я многих чувств не доищусь!
Они уходят в эту область.
И возвратятся не мелки.
И не сухими. словно вобла,
А словно рыба из реки…
Но сомневаться в Алке – слишком…
Такая подлая мыслишка!
А может быть, не я один?
Что скажешь, добрый Аладдин?..
СОМНЕНИЕ АЛАДДИНА
- Ты придумал мне имя, Валя?
А ведь я – это просто Ж и з н ь.
В моём радужном карнавале
Люди, бабочки – всё кружись!
Я во веки веков не смолкну.
Я с тобою давно дружу.
Хочешь – как новогоднюю ёлку.
Мироздание наряжу?
Прогоню мировые стужи.
Осушу миллиарды слёз.
Сколько вывешу я игрушек
Из огромных и добрых солнц!
Но вернутся на место стужи.
И рассыплется праздник враз,
И полопаются игрушки
От безумных и грязных глаз!
Я опять взмахну синевою
Ветра доброго над людьми,
Но метели опять завоют
Из космической той зимы!
Налетят и вопьются в счастье.
Всё живое толкнут во мглу.
… Им сердца пока не подвластны!
Я сердца во мгле берегу!
Как твоё упоённо бьётся…
Значит, мир ещё не исчез.
Значит, снова играет Моцарт!
Значит, Пушкин опять воскрес!
Этот свет не затиснуть в наледь
Ни стихии, ни подлецу –
Если совесть вновь пробегает
По рассвету и по лицу!
…Помогаешь? Спасибо, Валя!
С этим факелом поспеши.
Не туши его, умоляю,
Став на страже родной души!
Степь готовит лихие каверзы.
Твою девочку ждёт беда.
И того чудака Очкарика
Я меняю лишь иногда.
…Есть дела посерьёзней где-то.
Слышишь диких зверей шаги?
Голубую твою планету
Сжечь пытаются дураки!
СОМНЕНИЕ СТЕПИ
- Ханурик чёртов! Когда уснёт он?
Извёл вконец.
А ведь мальчишечка желторотый!
Совсем юнец.
Нашёлся “сторож”! Стихи читает.
Волнует кровь.
Но ничего:
Все равно растает
От злых ветров!
Лучи ужалят его, как осы, -
И он сбежит!
Неужто сдамся молокососу?
Ни в жизнь!
Пускай не веровали другие
В степной закон –
Я убивала их л е т а р г и е й!
Уснёт и он!
Неужто мне не по силам это?..
… Стой!
Кто летит?
… А-а, это ты, мой помощник Ветер?
Ну как? Не спит?
…Ого!.. А может быть, ты ошибся?
Лечу тогда!
Неужто он задремать решился?..
Вот это да-а…
СОМНЕНИЕ МИЛЫХ ЧУВСТВ
Х о р:
- Мы – Чувства Аллы! Нам повезло:
Мы заплясали, вралям назло.
Мы – не нарочные: здесь наш дом!
Всё инородное мы сожжём!
- Мы – Чувства Света: когда темно,
Стучимся в сердце, как луч в окно.
- Мы - Чувства Ласки; и мы не ложны:
Ведь нам подвластны стихи и кошки.
- А мы – Веселья:
Играть нам сладко
Порой весенней с лучами в прятки!
- Мы, Чувства Гнева, пока молчим,
Но будим нервы не без причин…
- Мы, Чувства Радости, влюблены.
Смотреть на радуги мы должны.
- Нам жизни – мало! Рассвета – мало!
Мы – слуги Аллы! Счастливой Аллы!
Мы – слуги Моцарта, слуги Баха.
Скорее к нам протяните руки!
(Смятение)
- …Постойте! Откуда здесь Чувства Страха?..
Чего вам надобно, Чувства Скуки?..
- Простите, гномы… Мы не хотели…
Нас пробудили совсем не к месту.
Но слишком жуткими были трели –
Летим согреться!
- А что случилось?
- Да дело в том:
Прибрёл откуда-то Рыжий Гном.
Он стал насвистывать нам на флейте
Мотив для змей.
…Хотите верьте или не верьте –
Мы стали злей!
Мы здесь не дома! Но мы не трусим:
Наш вождь – Испуг.
Спасайтесь, гномы!
Сейчас укусим –
И вам каюк!
- Бежим, ребята!
- Скорее!..
- Ой!
- Нас ждёт расплата!
- Где Часовой?..
- Где этот длинный лучистый парень?
- Уснул Очкарик!
- Уснул? Очкарик?..
- Уснул…
- Очка-ари-ик!
СОМНЕНИЕ РУДОЛЬФА
- Милая, снова тебя лихорадит?
Всё вспоминаешь о Ленинграде…
Меня туда тянет частенько очень:
Белые ночи – не чёрные ночи.
Как две судьбы, на плечах погоны –
Твоя, моя…
Какие злые здесь непогоды!
Сбежал бы я!
… Давай махнём!
Никто не осудит –
Просто примут за сопляка.
… Но плечи натёрли людские судьбы,
Как лямки от рюкзака!
Краснеют щёки, как у мальчишки,
Когда солдат отдаёт мне честь.
… Нет. Не посмею… Это уж слишком.
Побудем здесь.
… Господи! Где же ты так продрогла?
Что же с тобой теперь?
Я приготовил стаканчик грога…
Пей!
… Кто-то стучится…
Нельзя ль потише?
Т в о и идут.
Я говорил:
Тебя репетиции
Доведут!
Совсем измотали в треклятом клубе!
… Милая, если меня ты любишь…
Деньги будут: я – капитан.
…Впрочем, нет… Оставайся там.
- …Послушай, парень!
Твоя “Беатриче”
Болеет уже два дня.
Надеюсь, понял?..
… А ты, актриса,
Чтоб ни-ку-да без меня!
МОЁ СОМНЕНИЕ
Неужто ведьма верх взяла над девочкой?
Не обманул, выходит, Аладдин?
… Вот так дрожит надрубленное деревце,
Почуяв лесорубов синий дым.
Пройдут ли мимо? Поимеют жалость?
(Сравненьице нашёл в степи такой!
Под кронами здесь почва не дышала,
Наверно, испокон уже веков!).
Нет! Я ещё с колдуньей потягаюсь.
Не опущу пред бурями лица.
Не верю, что когда-нибудь погаснет
Сирени светозарная листва!
Не верю, что иссякнет эта вера.
Плюю на зной.
…И всё-таки, пустынная мегера,
Удар – за мной!
СОМНЕНИЯ МОИХ ДРУЗЕЙ
Слава Смирнов:
- Чем же ты ударишь? Ха-ха-ха!
Будь в сомненьях всё-таки стратегом.
Ты же будто бабочка порхал…
П о т е х а !
Слишком нежен тихий этот свет.
Не одна такая догорала.
Не хотел бы через… надцать лет
Встретить Аллу!
Пусть сегодня ей и 27,
Выглядит девчонкой бескручинной, --
Быть пророком незачем совсем:
Ж д у т м о р щ и н ы !
Ты же будто брякнулся с луны.
И твоя наивность – несуразна:
Здесь бездарность, Штубов, чёрт возьми,
Жрёт алмазы!
Дай-то Бог, чтоб этот грязный зной
Сник от света.
… Ну, чего молчишь, как неживой?
Я ж за это!
Валера Максимов:
- Алка, ты напрасно носишь столько:
В госпитале кормят хорошо.
- Говоришь, прекрасно?... Ну а толку?
Белый, как лечебный порошок!
…Ты мне брось! Бери вот и питайся.
Что согнулся, словно цифра “6”?..
Вот попробуй, только попытайся
Сразу мандарины все не съесть!
- Девочка, да ты сама трясёшься!
… Ну-ка дай мне голову скорей.
Ты домой одна не доберёшься…
Где же врач гуляет?
… Доктор! Эй!..
- Перестань, Валерка!
Не больна я.
Ладно… Побегу. Мне недосуг.
Это же, по-моему, банально
Выдавать испытанных подруг.
- Подожди, шальная!..
… Дело плохо:
Вся горит… Морщинки возле глаз.
Надо бы сказать её Рудольфу:
Он за эту вылазку ей да-аст!
СОМНЕНИЕ ОЧКАРИКА
- Уф! Наконец-то вроде я проснулся.
Мне кажется, что целый век проспал…
Как будто бы из ада я вернулся!
… С чего бы это вдруг такой распад?
… Проклятый гном!
На пост ко мне пришёл
И книжку протянул для развлечения,
Пестрящую цитатами стишков
Степного очень маленького “гения”.
Сначала меня начало тошнить.
И так пахнуло дури перегаром –
Что я увидел серенькие сны,
Нелепые болотные кошмары.
Один запомнил:
… Вроде бы сижу
В прокуренном каком-то кабинете.
И очень отвратительно сужу
О самом моём избранном поэте!
Какая чушь!
Об остальном молчу…
Хотя совсем нельзя молчать о прочем:
Приснилось, что издателю кричу:
“Почто бросаешь мало так за строчку?..
Почто насущный хочешь хлеб отнять?
Чему ты ухмыляешься, каналья?
Учти:
Я буду “лесенкой” писать!
Тебя я, бюрократа, доконаю!..”.
… И вдруг ко мне бегут со всех сторон.
Хватают меня, совести поборника,
И я уже на складе.
Погребён
Под пыльным тиражом своих же сборников.
… Умеет Степь набрасывать личину!
Не сразу-то её удастся снять…
Но где же… Свет?..
Какая чертовщина!
Неужто я… посмел… его… проспать?!
Кривые рожи смотрят… Кто вы, гномы?
Какой мне ждать ещё от вас беды?
- Мы – Злые Чувства.
Мы сегодня дома.
Ты лучше по-хорошему уйди.
Не надо, парень, слишком быть наивным
И в руки брать степную дребедень.
Теперь конец твоим лучистым ливням!
Мы поселились вовсе не на день.
Мы видим, что глаза твои незрячи.
В них больше нет прозренья ни на грош.
А девочка твоя – давно в горячке!
И вряд ли ты её уже спасёшь.
- Куда же мне… куда же мне подеться?..
Растяпа! Идиот! Не уберёг!
…Лишь сохраняет очертанье сердца
Сиреневый какой-то уголёк.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДИАЛОГИ СПАСЕНИЯ
* * *
Итак. Есть два солдата. Два меня.
Один – хранитель Вечного Огня.
Другой – “хранитель Родины своей”.
Есть два солдата.
И – “земля людей”.
Есть белый свет и тёмный непокой.
И есть огонь – мгновенный и лихой.
Он в шахтах и на стартах сотворён
Огнём сердец – где горечь, гнев и стон.
Ч т о перед этим облако и тень?
Ч т о перед этим совесть и сирень?
И шар земной –
Воздушный краткий шар –
Пред огненной иголкой задрожал…
А я на нём в бесчестье Степь виню.
В глухом безвестье хрупкий свет храню.
И в этом я, мне кажется, один.
…Что скажешь, дорогой мой Аладдин?
РАЗГОВОР С АЛАДДИНОМ
- Я прилетел сейчас из мирозданья
(Ты видишь, как ещё искрится плащ?...),
Услышав, как свело твоё дыханье.
Ты разожми его!
Ты – настоящ.
Ты отряхни слезу, коль я с тобою.
Я на планете был и не такой! –
Я на планете был, объятой болью
Совместно с ложью, кровью и тоской.
Там честь и совесть мучили владыки.
Там чаша смерти – пропасти края.
Я на планете был,
Где в смертном крике
Сгорали перепады бытия.
Там было в острых стенах сжато время
По воле озверевших нелюдей,
И там живой мертвец царил над всеми
Энергией шагающих идей.
Они маршировали, как фашисты,
С цитатами беды наперевес.
Но я шагнул навстречу им лучисто!
Со мною вместе – солнце,
ливни,
лес.
И грянули слова Высоких Истин,
И был рассудок миру возвращён.
Я встал во звоне пчёл,
Во цвете листьев!
…Чем победил?
Да этим вот лучом.
- Аладдин! Твои слова отрада.
Можно Е й мне это передать?
Девочка услышать будет рада.
- Плохо ты следил за ней, солдат!
О заветном пишешь, видно, мало?
Значит, слабый ты ещё поэт.
А Колдунья вовсе не дремала –
Вырвала из Лампы добрый свет!
Держит в клетке. Пляшет и смеётся.
Заметает грязные следы.
И того Очкарика придётся
Мне на гауптвахту посадить.
- Как же так?
Вчера её я видел…
- Ладно! Хватит, мальчик, верещать.
Ну чего застыл, как будто идол?
Надо же девчонку выручать!
Полетишь со мной в берлогу ведьмы?
- Аладдин! Спасибо… Я и так…
- А не забоишься вьюги медной?
- Я её!..
- Без выкриков, чудак!
ПОБЕДА
- Здравствуйте, Ветры мои! Как дела.
- Нормально, матушка Степь:
Очкарик – сбежал.
Сирень – отцвела.
На Беатриче – цепь.
- А вы, Лучи, что скажете нового,
Стражи моей тюрьмы?
- Мы сделать, правда, не в силах многого.
Солдата изводим мы.
- И удаётся?
Да как сказать…
Уж больно стоит он крепко.
Ужалить его в голубые глаза
Нам удаётся редко.
Но будем стараться!
На помощь нам
Спешат солдаты другого войска:
Измена милой,
Сержантик-хам,
Продажный друг.
И – звон солдафонства.
- Спасибо за службу мои друзья!
Выпьем! Закусим полынью!
Каждому жалую нынче я
Медаль Золотой Пылинки!
- Служим Бесчестью!
- Да здравствует Степь!
- Да царствует Тьма!
- Да померкнут души!
- …Тревога! Тревога!
Воруют Свет!
Слуги мои к оружию!
…………………………..
- Напрасно ты, старуха суетишься.
Я – Аладдин.
А жизнь тебя – сильней.
Твои лучи опасны для детишек.
Я ж убиваю вечный суховей!
- Откуда ты слетел на мою голову,
Заклятый, беспокойный недруг мой?
- Ты, Степь, сегодня слишком стала гордою.
Я – не один.
Взгляни-ка, кто со мной!
- Ба-а! И солдат!
Тебе чего здесь надо?
Ведь пылью отхлестаю, только тронь!
Я не боюсь штыка и автомата!
… Но почему ты не отводишь взгляда?
И что в нём за неведомый огонь?
Как жжёт глаза и убивает силы.
Не надо!... Сжалься, мальчик! Пощади!
- Нет! Я сполна хочу сказать спасибо
Тебе, Колдунья!
Жди теперь беды!
… Ага! уже башка твоя трясётся.
Над Чистотой утратила ты власть.
В моих руках –
Сиреневое Солнце,
Которое посмела ты украсть!
Немеркнущие дивные кристаллы
Не уроню вовеки я к ногам
И возвращу душе спасённой Аллы
И ни-ко-му на свете не отдам!
- Довольно, Валя!
Ведьма стлала чище.
Мы с ней отныне больше не враги.
Скорей спеши к уснувшей Беатриче
И Алке улыбнуться помоги.
АЛЛА И СТЕПЬ
“Какой пришёл чудесный сон,
Лицом похожий на ребёнка.
Пролепетал тихонько он:
“Ну здравствуй, здравствуй же, Алёнка.
Ты не проснёшься до восьми.
Тебе здесь, видно, очень тесно.
Вот эти крылышки возьми.
Мы полетим с тобою в детство”.
… Я поднимаюсь и парю.
Я собираюсь опуститься.
Своих знакомых узнаю.
У всех мальчишеские лица!
В той золотой стране цветов.
Мои друзья играют в салки.
Кричит мне издали Смирнов:
“Водить настало время Алке!...”.
Я за Максимовым гонюсь
По земляничному раздолью.
Совсем по-детски растянусь!
И мне ни капельки не больно.
Среди задумчивых лесов
Вот-вот хорошее случится.
И поднимает меня Сон
И дарит мне букет лучистый.
У Сна -- счастливое лицо,
Как у знакомого поэта.
Он говорит:
“Теперь ты - в с ё !...”.
… К чему бы?
- Внученька, к рассвету.
- Бабушка, как вы здесь оказались?
Кто вы?
- Я – Оренбургская Степь.
Ты извини, что к тебе вторгаюсь.
Стал зрячим тот, кто был раньше слеп.
Я с жизнью нынче в единой силе.
Нас ожидает единый путь.
Меня лучи её исцелили.
Преобразили в и н у ю суть.
…Ты веришь мне?
Я совсем другая.
Правда, пыл мой ещё не стих.
Отныне пылью своей пугаю
Только врагов твоих.
…Чувствуешь, стало тебе получше?
Будет ещё не так!
Вот и улыбка – сиреневый лучик –
Вспыхнула на устах…
- Бабушка что вы стоите?
Присядьте.
Хотите чаю?
Я вскипячу.
- Внученька, некогда… Вот досада…
Работать пора… Лечу!
- Постойте, бабушка!
Просьба есть.
Не будьте к ней безучастны.
Вы знаете, в ваших просторах, здесь,
Строится город Ясный.
Люди взметнули ввысь этажи
Назло и жаре и стуже.
Прошу вас, пожалуйста, не тушить
Строителей этих души.
- Сомненье, внучка, твоё наивно.
Выброси глупый страх:
Пусть люди живут,
как лучистые ливни,
В моих оранжевых облаках!
* * *
Спускаюсь в Лампу… Снова я в тумане.
И мне навстречу гномов добрый смех
Среди знакомых вечных очертаний,
Волнующих меня, как сон, как снег…
А может быть, обрадоваться рано?
Но для сомнений больше нет причин:
Лучи – не выцветают и не вянут!
И “Полонез” Огинского звучит!
О! Сколько здесь наивных детских сказок!
Задумчивой, счастливой чистоты…
- Салют вам, гномы?
Где же тот Очкарик?..
- О ком ты, парень?
Он же – это ты.
Так значит вот какая мне судьба?
Не попрошу вовеки я другой:
Я светел обретением себя!
Будь, Аладдин, спокоен за Огонь.
ЭПИЛОГ
Но не спят изуверы.
Что могу я, солдат,
Если беды, как звери,
На Огонь зарычат?
Ну и пусть!
Я не дамся
Раздраконенной силе.
Ну и пусть!
Я не сдамся –
Как бы годы ни выли!
Пусть свистят чьи-то пули,
Обжигая меня, -
Я стою в карауле
У Святого Огня.
25 мая – 9 июня 1967
Прииск Кумак, Оренбургская степь, изыскательская экспедиция.
